1. Назад
2. Главные новости
3. Статьи
4. Ничто не должно быть забыто! (Продолжение)

Ничто не должно быть забыто! (Продолжение)

«Время уходит, и мы пытаемся по крупицам собрать все материалы, а их немало. Кто-то будет читать книги и посещать «живые» музеи, кто-то не будет… Но мы обязаны это делать. Главное, что нами движет, – память. Пока есть память, никакие попытки переписать историю, принизить подвиг нашего народа и ленинградцев никому не удастся», – уверен ленинградец 1943 года рождения Александр Владимирович Шабров. Он – заслуженный деятель наук РФ, академик РАН, дважды лауреат премии Правительства РФ, в прошлом – ректор Санкт-Петербургской академии им. И. И. Мечникова, 20 лет стоял у руля, сейчас, как он сам представился,  – «просто главный научный сотрудник Института экспериментальной медицины».

«Социальная политика. Медицинское обозрение» продолжает публикацию цикла статей об этих замечательных людях – ленинградцах-петербуржцах, о судьбах и событиях, ставших не просто историей, а историей нашего великого города, нашей страны.
«Мы давно общаемся с Александром Владимировичем, но тесно нас судьба связала несколько лет назад, – рассказывает Татьяна Михайловна Голубева, инициатор создания Музея медицины блокадного Ленинграда, доктор медицинских наук, – и я безмерно благодарна судьбе за это. Александр Владимирович – достойнейший человек и большой ученый, который пуповиной связан с блокадой, ведь он родился в Ленинграде 9 мая 1943 года. Позволю себе сказать, что он  – символ непостижимого блокадного оптимизма».
«Для меня, как человека, который на протяжении полувека занимался воспитанием молодежи – с 1966 по 2011 год – и как преподаватель, и как организатор образовательного процесса, всегда было важным сохранение памяти о Великой Отечественной войне, – рассказывает Шабров.
Первая книга, главным редактором которой я стал, – «Чтобы помнили». Она посвящена сотрудникам Академии имени Мечникова и больницы, которые прошли «огонь и воду, и медные трубы».
В начале 2000-х я собрал своих бывших студентов и сказал, что жителей блокадного города осталось не так чтобы много и надо успеть запечатлеть их воспоминания. И мы успели, мы смогли: в 2009 году вышла вторая книга – «Чтобы помнили. Блокада». В ней есть интервью с жителями блокадного Ленинграда, их воспоминания, архивные фотографии, есть и раздел о еде того времени. В «меню» перечислены, например, такие названия: «Оладьи по-ладожски», «Селедочка по-балтийски», «Похлебка из кожаных ремней», «Щи из хряпы», «Травяная колбаса из технического альбумина», «Пирожное из соевого шрота», «Кофе из корней одуванчика»…
Вся моя семья и все родственники – ленинградцы. Кто-то пережил блокаду, кто-то – нет. Родному брату Володе к началу блокады было 12 лет, двоюродному, Эдику – 10. Володя с детства болел легкими и ушел из жизни в 38 лет. Всю жизнь был человеком творческим, востребованным, много работал, его друзьями были и Евгений Мравинский, и Георгий Товстоногов, и Юрий Воронов, перу которого принадлежат знаменитые строки: «Нам в сорок третьем выдали медали, // И только в сорок пятом – паспорта».
Третья книга – «Блокадных детей просветленные лица» – посвящена матерям, сохранившим во время блокады детей. Моя мама – Вера Петровна – родила меня в 38 лет весной 43-го, весил я 1800 граммов, – рассказывает Александр Владимирович Шабров. – У мамы молока не было. И меня, в частности, спасло то, что ленинградским химикам в начале блокады было дано задание из определенного количества сои, которую завезли перед войной в Ленинград для нужд кондитерских фабрик и которая сохранилась в городе, изготовить соевое молоко для новорожденных. И ученые создали.
Еще одно спасение для младенца – отцовская кровь. Папа, который был приписан к крейсеру «Киров», трижды высаживался на Ораниенбаумский пятачок… Но главное – он был рядом: его вызвали, взяли у него кровь, и его кровь вкололи мне в ягодицу. Таков был метод стимуляции иммунных сил у детей, чудом появившихся на свет у матерей, которых по праву можно назвать героинями».
«Недавно я осознала, что я обязана своей жизнью не только отцу,  – подхватывает разговор Татьяна Михайловна Голубева. – Папа нес ответственность за строительство железнодорожной ветки Шлиссельбург – Поляны, многие знают ее как «Коридор бессмертия» или «Дорогу Победы». Непосредственным начальником отца был Иван Георгиевич Зубков. Отец должен был лететь на переправу для руководства работами. Оба стоят у самолёта, и вдруг Зубков принимает решение: «Полечу я. Вы, Михаил Иванович, останетесь здесь и лично все проверите». Самолет сбивают. Отец остается в живых.
Если бы не Иван Георгиевич, я бы, пятилетняя девочка, вряд ли выжила, потому что моя мама умерла еще до войны… И мое желание вспомнить Зубкова и всех тех, кто строил дорогу Шлиссельбург – Поляны. О них же сегодня почти никто не знает. Мой отец никогда ничего мне не рассказывал об этом. И я только с годами начала понимать его роль в истории нашего города, нашей страны. Мы должны не только сохранить память, мы должны возродить её».
«Я училась в Первом медицинском в конце 50-х, продолжает свой рассказ Татьяна Михайловна, – и нам преподавали те люди, которые сыграли огромную роль в блокадной медицине. Но время было сложное, длилась эпопея «Ленинградского дела врачей»… Нам читал профессор Душинский – классический петербургский интеллигент, над которым мы – молодые и дерзкие – позволяли себе слегка иронизировать, и никто не говорил нам о его выдающихся заслугах, о его самоотверженном служении людям. Мне до сих пор стыдно. Но, спустя время, мы вернули ему долг уважения, рассказав о нем и о тех медиках, которые работали в осажденном Ленинграде, в книге «Медики и блокада». Каждая человеческая история, рассказанная в ней, потрясает. Невозможно выделить какие-то и, тем более, – одну. Из них и сложена жизнь.
Помните слова блокадного поэта: «Когда на сердце камень – тяжело,// Но разве легче, когда сердце – камень?».

(Продолжение следует)

Екатерина Майборода